Евангелие от Матфея:

6:5 И, когда молишься, не будь, как лицемеры, которые любят в синагогах и на углах улиц, останавливаясь, молиться, чтобы показаться перед людьми. Истинно говорю вам, что они уже получают награду свою.

По лучшим чтениям — множественное, — когда молитесь, не будьте как лицемеры, потому что они любят в синагогах и на углах улиц стоя (εστωτες) молиться и проч. В Вульгате множественное («молитесь») согласно с Златоустом, Иеронимом и драбби Во втором стихе — единственное — «когда творишь милостыню»; в дальнейшем 6-м «ты же» и проч. Переписчикам это казалось несообразным, и они во многих рукописях заменили множественное единственным. Но если «молитесь» и проч. правильно, то решение вопроса, почему здесь Спаситель изменил прежнее и дальнейшее единственное на множественное, чрезвычайно трудно, если только не невозможно. Разночтения «когда молишься, не будь» показывают, что эта трудность чувствовалась уже в самой глубокой древности. Можно сказать только, что речь одинаково естественна и в том и другом случае. Может быть и так, что множественное употреблено для более сильного противоположения дальнейшему стиху. Вы, слушатели, иногда молитесь, как лицемеры; ты же, истинный молитвенник, и проч. Рассматривая характеристики «лицемеров», можно наблюдать, что склад речи почти одинаков во 2 и 5 стихах. Но μη (в выражении «не труби») относится вообще к будущему и предполагаемому и заменено в 5 ст. ουχ (не будьте). Как в первом, так и во втором случае встречается «в синагогах»; но выражение 2-го ст. «на улицах» (εν ταις ρυμαις) в 5 стихе заменено «на углах улиц» (εν ταις γωνιαις των πλατειων). Разница в том, что ρυμη, означает узкую, а πλατεια широкую улицу. Слово «прославляли» (δοξασθωσιν — были прославляемы) заменено «показаться» (φανωσιν). В остальном 5 ст. есть буквальное повторение конца 2-го ст. Если только можно утверждать, что ст. 2 и не имеет ничего, соответствовавшего тогдашней еврейской действительности, а состоит только из метафорических выражений, то относительно 5-го стиха можно сказать, что в нем содержится действительная (без метафор) характеристика «лицемеров», известная и из других источников. Здесь нужно прежде всего знать, что как у иудеев, так впоследствии и у магометан были определенные часы молитвы — 3-й, 6 и 9 дня по нашему счету 9, 12 и 3. «И теперь магометанин и добросовестный иудей, как только пробьет определенный час, совершают свою молитву, где бы ни находились» (Толюк). В талмудическом трактате Берахот содержится множество предписаний, из которых видно, что молитвы совершались на дороге и даже несмотря на опасности от разбойников. Встречаются, например, такие характеристики. «Однажды рабби Измаил и рабби Элазар, сын Азарии, остановились в одном месте, причем рабби Измаил лежал, и рабби Элазар стоял. Когда пришло время вечернего шема (молитвы), рабби Измаил встал, а рабби Элазар прилег» (Талм. перевод Переф. т. I, с. 3). «Работники (садовники, плотники) читают шема, оставаясь на дереве или на стене» (там же 8). В виду таких характеристик совершенно понятными становятся остановки лицемеров на «углах улиц». — Не будьте в греч. будущее изъявительное, (εσεσθε), а не повелительное. Слово «любят» (φιλουσιν) иногда переводят через «имеют обычай, обыкновение». Но такого значения слово это в Библии никогда не имеет (Цан). Стоя (εστωντες) — обыкновенное положение при молитве. Нет надобности предполагать, что лицемеры молились стоя именно вследствие своего лицемерия и любви к показности, и что Христос именно за это их обличает. Здесь содержится простая характеристика, на которой не поставлено логического ударения. Целью молитв на углах улиц было то, «чтобы показаться» (φανωσιν) молящимися. Порок, свойственный всевозможным лицемерам и ханжам, которые делают часто вид, что молятся Богу, но на самом деле — людям, и особенно сильным мира сего. — Смысл последних двух предложений «истинно говорю вам… свою» тот же, что и во 2-м стихе: получают вполне, — таково значение слова απεχουσιν. Нужно заметить, что после слов «истинно говорю вам» (как во 2-м ст.), в некоторых кодексах поставлено «что» (οτι): «что они получают» и проч.

6:6 Ты же, когда молишься, войди в комнату твою и, затворив дверь твою, помолись Отцу твоему, Который втайне; и Отец твой, видящий тайное, воздаст тебе явно.

Как в учении о милостыне, так и здесь указываются не на способы молитвы, а на ее дух. Чтобы понять это, мы должны представить себе человека, заключившегося в комнате своей и обращающегося с молитвой к Отцу Небесному. Никто не принуждает его к этой молитве, никто не видит из людей, как он молится. Он может молиться, произнося слова и не произнося их. Этих слов никто из людей не слышит. Молитва есть акт свободного, непринужденного и тайного общения человека с Богом. Она исходит из сердца человека. — Уже в древности возбуждался вопрос: если Христос заповедал молиться тайно, то не запретил ли Он этим общественной и церковной молитвы? На вопрос этот отвечали, едва ли не всегда, отрицательно. Златоуст спрашивает: «и так что же? В церкви, говорит Спаситель, не должно молиться?» и отвечает: «должно и очень должно, но только смотря по тому, с каким намерением. Бог везде смотрит на цель дел. Если и в горницу войдешь и затворишь за собою двери, а сделаешь это на показ, то и затворенные двери не принесут тебе никакой пользы… И так, хотя бы ты затворил двери, Он желает, чтобы ты, прежде, чем затворить их, изгнал из себя тщеславие и заключил двери сердца своего. Быть свободным от тщеславия — дело всегда доброе, а особенно во время молитвы». Такое толкование правильно, хотя с первого взгляда и представляется, что оно противоречит прямому смыслу слов Спасителя. Несколько иначе и довольно остроумно объясняют это новейшие экзегеты. «Если», говорит Цан, «милостыня есть по самой своей природе открытая и относящаяся к собратьям людям деятельность, и потому не может быть совершенно тайною, то молитва по самой своей сущности есть речь сердца человеческого к Богу. Поэтому для нее всякое оставление общественности не только не вредно, но она еще и ограждается тогда от всякой примеси посторонних влияний и отношений. Спаситель не счел нужным ослаблять энергии Своей речи мелочными предостережениями против неразумных обобщений, вроде, например, запрещения всякой общественной молитвы (сравните ст. 9 и след.; XVIII:19 и след.); или вообще какой бы то ни было молитвы, слышимой другими (сравните XI:25; XIV:19; XXVI:39 и след.). Иначе сказать, тайная молитва и не нуждается в каких-либо ограничениях. Дух тайной молитвы может присутствовать в явной молитве. Последняя не имеет цены без тайной молитвы. Если человек молится в церкви с таким же расположением, как у себя дома, то и его общественная молитва принесет ему пользу. Здесь не место рассуждать о значении общественной молитвы самой по себе. Важно только, что ни Христос, ни Его апостолы не отрицали ее, как это видно из вышеприведенных цитат. Здесь следует обратить внимание на общий вывод, который делает Златоуст, рассматривая этот стих. «Будем творить молитвы не с движениями тела, не крикливым голосом, но с добрым душевным расположением; не с шумом и гамом, не для показности, как бы для того, чтобы отогнать ближнего, но со всяким приличием, сокрушением сердца и непритворными слезами».

6:7 А молясь, не говорите лишнего, как язычники, ибо они думают, что в многословии своем будут услышаны; 

Пример берется теперь не из иудейской, а из языческой жизни. Все объяснение стиха зависит от значения, какое мы придадим словам «не говорите лишнего» (μη βατταλογησητε; слав. «не лишнее глаголите»; Вульг. nolite mullum roqui — не говорите много). Прежде всего заметим, что определение значения греческого слова βατταλογησητε имеет важное значение для определения свойств истинной молитвы. Если мы переведем «не говорите много», то, значит, наши (равно как католические и другие) церковные службы, по учению Христа, излишни вследствие своего многословия; если переведем «не повторяйте», то это будет обличением многократного употребления одних и тех же слов при молитве; если — «не говорите лишнего», то смысл наставления Христа останется неопределенным, потому что неизвестно, что именно должны мы здесь разуметь под «лишним». Нисколько не удивительно, что это слово издавна занимало экзегетов, тем более, что оно чрезвычайно трудное, потому что в греческой литературе оно самостоятельно встречается только здесь, в Евангелии Матфея, и еще у одного писателя VII-го века, Симплиция, (Comment, in Epictel. Encheirid. гл. 27, а). Можно было бы надеяться, что при помощи этого последнего удастся бросить свет и на значение разбираемого слова у Матфея. Но, к сожалению, у Симплиция смысл слова столь же мало ясен, как у Матфея. Во-первых, у Симплиция не βατταλογειν, как в Евангелии (по лучшим чтениям), а βατταλογειν; но это не представляет особенной важности. Во-вторых, слово несомненно означает у Симплиция «болтать», «пустословить» (нем. schwatzen), и имеет, следовательно, неопределенное значение. О рассматриваемом слове на западе существует целая литература. Говорили по этому поводу так много, что толковательная «ватталогия» вызывала даже насмешки. «Ученые толкователи», говорил один писатель, «подлежат ответственности за то, что они по поводу этого слова так много ваттологизировали». Результатом многочисленных исследований было то, что слово до настоящего времени считается «загадочным». Пробовали производить его от собственного имени Βαττος. Так как предание указывает на три различных Ватта, то старались отыскать, от какого из них происходит рассматриваемое слово. В истории Геродота IV:153 и след. подробно рассказывается об одном из них, который заикался, и от него производили слово ватталогия. Подкреплением для такого мнения могло служить обстоятельство, что Демосфена называли в насмешку βατταλος, заика. Таким образом, и евангельское слово βατταλογησητε можно было бы переводить «не заикайтесь», как язычники, если бы только смысл речи и контекст позволяли это сделать. Предположение, что Спаситель обличал здесь языческое и какое бы то ни было «заикание», совершенно невозможно и в настоящее время совершенно оставлено. Из предложенных производств лучшим представляется то, что это так называемое vox hybrida, помесь из разных слов, в данном случае еврейского и греческого. Греческое, вошедшее в состав этого сложного слова — λογηω то же, что λεγω, значит говорить. Но относительно того, от какого именно еврейского слова производится первая часть выражения, мнения экзегетов разнятся. Одни производят от еврейкого «бата» или «вата», - болтать, бессмысленно говорить; другие от «батал» — быть праздным, бездействовать, или от «бетел», не действовать, прекращаться и — мешать; из этих двух слов могло быть образовано слово βαταλογος вместо βαταλολογος, подобно тому, как ιδολατρα из ιδολολατρα. Но в еврейском не два «тт», как в греческом, а одно. Для того чтобы объяснить два «т» воспользовались довольно редким словом βατταριζειν, которое означает «болтать», и таким образом получилось βατταλογεω (Мф VI:7). Из этих двух производств следует отдать предпочтение первому, на том основании, что «л» содержится в греч. λογεω (λεγω), и потому для производства нет надобности принимать в расчет эту букву. Если производить от «бата» и λογεω. то объяснение слова будет сходно с тем, какое дает ему Златоуст, считая βαττολογια - φλυαρια; это последнее значит пустая болтовня, пустяки, вздор. Так передано это слово в немецком переводе Лютера — soltt ihr nicht vieI flappern, вы не должны много болтать. В английском: «не делайте пустых повторений», Единственное возражение, которое может быть сделано против этого производства, заключается в том, что еврейское «бата» уже само по себе заключает понятие о пустословии, и непонятно, почему прибавлено еще греческое λογεω, которое также значит «словить», так что, если перевести выражение буквально на русский, то оно получило бы такой вид: «пустословить — словить». Но правда ли, что, как утверждает Цан, λογεω значит именно говорить? Этот глагол в греческом появляется только в сложных словах и означает, как и λεγω, всегда говорить осмысленно, по плану, с рассуждением. Для обозначения бессмысленного говорения употребляется обыкновенно λαλειν. Получается нечто несообразное, если мы соединим λογεω — говорить осмысленно с еврейским «бата» — говорить бессмысленно. Этой трудности можно, по-видимому, избежать, если мы придадим значение λογεω — более мыслить, чем говорить. Отсюда получится более ясное значение глагола в Мф VI:7 — не мыслите праздно, или, лучше, не мыслите празднословно, как язычники. Подтверждение такого толкования можно встретить в том, что, по словам Толюка, у древних церковных писателей «понятие о многословии отступало на задний план и, напротив, выдвигались молитвы о недостойном и неприличном». Свои слова Толюк подтверждает значительным количеством примеров из святоотеческих писаний. Если, далее, обратить внимание на содержание молитвы Господней, которая, как видно по смыслу речи, должна была служить образцом отсутствия ватталогии, то можно видеть, что в ней устранено все недостойное, несмысленное, пустячное и достойное порицания или презрения. Таким образом, приходим к выводу, что в слове βατταλογειν порицается прежде всего праздная мысль при молитве, зависящее от нее праздное говорение и между прочим «многословие» (πολυλογια) — слово это употребляет далее и сам Спаситель, и это, по-видимому, имеет значение и для объяснения ватталогии. — Выше было сказано, что Христос предостерегает теперь от подражания не «лицемерам», а язычникам. Рассматривая это предостережение с фактической стороны, находим примеры, доказывающие, что в обращении к своим богам язычники отличались и маломыслием и многословием. Такие примеры можно встретить у классиков; в Библии же это подтверждается два раза. Жрецы Ваала призывали имя его от утра до полудня, говоря: «Ваале, услышь нас!» (3 Цар XVIII:26). Язычники в Ефесе, исполнившись ярости, кричали: «велика Артемида Ефесская» (Деян XIX:28–34). Представляется, впрочем, сомнительным, могут ли эти случаи служить иллюстрацией многоглаголивой молитвы язычников. Гораздо ближе подходит сюда общее замечание, что язычникам многословие было вообще свойственно и имело у них даже различные названия — διπλασιολογια (повторение слов), κυχλοπρεια (обход), тавтология и многоглаголание в собственном смысле. Множественность богов побуждала язычников к болтливости (στωμυλια): богов насчитывали до 30 000. При торжественных молитвах богам следовало перечислять их прозвища (επωνθμιαι), которые были многочисленны (Толюк). Для толкования ст. 7 у Мф для нас было бы совершенно достаточно, если бы в язычестве встретился хотя бы один ясный случай, подтверждающий слова Спасителя; такое совпадение было бы вполне важно. Но если случаев, известных нам, и притом довольно ясных, немало, то приходим к выводу, что Спаситель в точности изображает современную Ему историческую действительность. Протесты против длинных и бессмысленных молений встречаются и в Библии, например, Ис I:15; XXIX:13; Амос V:23; Сир VII:14.

6:8 не уподобляйтесь им, ибо знает Отец ваш, в чем вы имеете нужду, прежде вашего прошения у Него.

Смысл этого стиха ясен. Им, т. е. язычникам. Иероним указывает, что вследствие этого учения Спасителя возникла ересь и извращенная догма некоторых философов, говоривших: если Богу известно, о чем мы стали бы молиться, если прежде наших просьб Он знает наши нужды, то напрасно Ему, знающему, мы будем говорить. На эту ересь как Иероним, так и другие церковные писатели отвечают, что мы не рассказываем в своих молитвах к Богу о своих нуждах, а только просим. «Иное дело рассказывать незнающему, иное — просить у знающего». Эти слова можно считать достаточными для объяснения 8-го ст. Можно только прибавить разве, вместе с Златоустом и другими, что Христос не препятствует настойчивым и усиленным просьбам людей к Богу, на что указывают притчи Христа о бедной вдове (Лк XVIII:1-7) и о настойчивом друге (Лк XI:5–13).

Текст: Толковая Библия преемников А. Лопухина. (Bible Quote 5.0 – программа, по которой цитирован текст, с небольшими сокращениями).

1)     «Отец твой, видящий тайное, воздаст тебе явно» – означает, что лучше обращаться к Богу в тайне, с большим доверием, чем к самому доверенному человеку. Так, будто беседуешь о чем-то тайном, сокровенном, личное с наидовереннейшим человеком, в полном доверии, даже больше.

2)     Ваттология – соединение двух слов – бездумно говорить, неосмысленно, пустословить, и осмысленно говорить, думать – означает, что в молитве иногда может ум забывать, о чем молится, не осознавать содержания и смысла молитвы, отвлекаться от неё к другим темам и предметам (неосознанно и невнимательно говорить, пустословить), потом опять возвращаться к молитве и осмысленно говорить. Господь не хочет, чтобы мы так молились, а желает, чтобы молитва была внимательной, вдумчивой, чтобы наши мысли и разум, наш ум, сердце не блуждали по различных темах, а были направлены в полной мере к Нему и к тому относительно того того, о чем молимся.  Свт. Димитрий Ростовский говорил: «Как ты хочешь, чтобы Бог тебя услышал, если ты сам себя не слышишь?». То есть, если мы хотим не напрасно молиться, то следует нам, лучше для нас (о чем говорит побудительное наклонение речи Христа, отмеченное в Нагорной проповеди) вдумчиво и внимательно молиться. Лучше помолиться меньше, но внимательно, чем больше, но с отвлечением. Молиться лучше, насколько можно внимательно, вдумчиво, осознавая содержание и смысл каждого слова, части молитвы, всей молитвы и своих чувств, мыслей, переживаний, состояния. Но не следует восхищаться ими, следует быть трезвыми, пусть ведет молитва далее в доверии к Богу и друг ко другу.

3)     Следует прощать, чтобы и Господь нам простил. Для этого следует помнить о Боге Любящем человека, который провинился перед нами, об этом человеке и о себе, а тогда следует принять человека в Божьей любви, ради того, что Христос любит его. Смотрите также подробнее об этом: О прощении и молитве. Если будем помнить так, то сможем простить человека. Молиться следует в мире. «В мире Господу помолимся».

4)     Также необходимо смирение. Следует помнить, что мы – в руках Божьих и действовать соответственно.

5)     Молиться следует старательно и постоянно, с верой.

6)     Сердце – выражает нас самих. Например, можно ощутить, что такое седрце, когда человек о чем-то переживает, или когда осознает, что любит кого – это его сердце. Когда желает чего-то сильно – это также его сердце. Когда выражает всего себя, свои устремления и волю, веру и убеждения – это также его сердце. Молиться следует сердцем, но сначала сердце неочищенно, а очищается через разум и ум по благодати. Потому и молятся вдумчиво, внимательно, осознанно, насколько могут, так сильно осознанно и внимательно, как только возможно. Лучше неотвлеченная молитва, хоть и короткая, чем отвлеченная и долгая. Ведь Господь говорит: «Не уподобляйтесь язычникам, которые думают, что будут услышаны через свою ваттологию».

Выводы: Господь принимает разные молитвы, по-разному молятся люди. Но угодно Ему наиболее следующее, о чем Он говорит Сам прямо: ученики Его молятся в полном доверии, в личном, доверительном, тайном вопросе, которое будет решено явно; мирно, прощая друг другу во Христе; внимательно, вдумчиво, осознанно, трезво; неотступно, с верой; искренне, сердечно; смиренно.

Без этого молитва не только не достигает совершенства, но и тяжело творится.